Карпенко Г.Ю.
Россия, Самара, Самарский государственный университет
karpenko@ssu.samara.ru
О, чудо молитвы, единым действием объемлющей небо и землю, и самое Божество!
Святитель Филарет (Дроздов)
Давно замечено, что <воздушная громада> Л.Н.Толстого - роман-эпопея <Война и мир> - композиционно держится на духовных прозрениях героев.
Но почему-то не обращается внимание на то, что в своих наивысших сюжетных точках роман архетипически восходит к Православной традиции, к Евангельскому сюжету Преображения. Чтобы убедиться в этом, достаточно обратиться к наиболее авторитетному живому источнику того времени - к духовным сочинениям святителя Филарета (Дроздова), митрополита Московского и Коломенского.
Святитель Филарет (1782 - 1867) в <Слове на Преображение Господне>, размышляя над тайной Фаворского света, говорит о Преображении как о величайшем Событии и намечает его четырехчастную структуру: 1) молитва Иисуса Христа, 2) Его внутреннее приготовление к страданию и крестной смерти, 3) явление Его в сиянии Божественой славы 4) и путь преображения, открытый Христом всему человечеству. Опираясь на высказывания святителя Филарета, выделим структурные компоненты События Преображения. Архипастырь пишет: <Всмотримся еще раз прилежно в изображение преображения Господня у Евангелиста: Взыде на гору помолитися. И бысть, егда моляшеся, видение лица Его ино... Кажется, по пути к Фавору в прямом и непосредственном намерении Его было не преображение, но просто молитва: Взыде на гору помолитися... Размышляющему не покажется невероятной и та догадка, что предметом сей молитвы Спасителевой долженствовало быть приготовление Себя и учеников к приближающемуся Своему страданию и крестной смерти, о чем Он незадолго открылся ученикам> [3: 156].
Как видим, святитель Филарет указывает на то, что Преображение Господне случилось <внутри> приготовления Иисуса Христа к страданию и крестной смерти. Преображение было явлено в <духе молитвы>, <единым действием объемлющей небо и землю, и самое Божество!> [3: 156]: <Как же среди молитвы о страдании открылась слава?.. Дух молитвы, сливаясь с Духом Божиим, исполнил светом душу Иисусову; преизбыток сего света, не удерживаясь в душе, пролиялся на тело - и просиял в лице; не вмещаясь и здесь, осиял и преобразил самую одежду; расширяясь еще далее, объял душу апостолов - и отразился в восклициании Петровом: Добро есть нам зде быти, - прошел в область внутреннего мира - и привлек оттоле Моисея и Илию; достиг самых недр Отца Небесного - и подвиг любовь Его к торжественному свидетельству о Возлюбленном: Сей есть Сын Мой возлюбленный> [3: 156].
Рассмотрев ситуацию Преображения Господня, архипастырь соотносит ее с жизнью человека, с его возможностью и внутренней готовностью последовать <путем Христа> (по свидетельству Иоанна Богослова: <Я есмь путь и истина и жизнь> (Ин 14: 6). Последний структурный компонент События преображения связан с человеком: <Да не скажет кто, что сей пример молитвы до нас не относится, как дело Богочеловека. Он относится и до нас, христиане, ибо в нас то же, хотя не в той степени, должно совершаться, что и во Христе. Сие да мудрствуется в вас, - учит Апостол, - еже и во Христе Иисусе (Фил. 2:5)>. [3: 156]. В связи с последним обстоятельством можно вспомнить и слова апостола Павла: <Мы же все, открытым лицем, как в зеркале, взирая на славу Господню, преображаемся в тот же образ от славы в славу, как от Господня Духа> (2 Кор. 3: 18).
Необходимо подчеркнуть: святитель Филарет говорит о Событии преображения как об онтологическом событии, пронизывающем всю структуру бытия (от одежды до Божества). Оно, случившееся однажды, пребывает в мире как особая изначальная и неубывающая реальность, как энергия преображения.
Вот с таким евангельским архетипом, с такой же структурой события преображения, которую описывает святитель Филарет, мы встречаемся в романе Л.Н.Толстого <Война и мир>. Более того, именно евангельский принцип <онтологического преображения> становится жанровообразующим принципом, возводящим роман Л.Н.Толстого в эпопею. Если в центре романа жизнь частного человека, то содержанием эпопеи (если отвлечься от формализованных и количественных определений) является изображение жизни человека, народа и государства в такой переломный период истории, когда совершенно, принципиально меняются привычные официально закрепленные социально-иерархические (сословные) отношения подчинения на отношения исторического торжества онтологических (исконно теоантропных, богочеловеческих) ценностей, когда государство идет на поклон к народу, а человек ищет (и находит) в народной почве и духе основания своего бытия. Другими словами, эпопея запечатлевает уникальную историческую ситуацию, - ситуацию всеобщего <преображения>, когда к исторической жизни пробивается не правда одного, не правда сильного, а правда всех (сверхличная правда), - правда-свет <не от мира сего>.
Причем евангельский принцип <онтологического преображения> содержится в названии романа <Война и мир>. Уже отмечалось, что слово <мир> и в девятнадцатом веке, и Л.Н.Толстым писалось и через <и>-восьмиричное и через <i>-десятиричное. <Мiръ> - это материальная протяженность и Вселенной, и людского сообщества, <жизненная каша>, выражаясь языком Л.Н.Толстого. <Мiръ> - это собрание (скопище) людей с разнородными интересами. Другой <миръ> связан с общинным смыслом, это соединение людей в духе и братской любви по принципу <неслиянности-нераздельности>. Эту разницу написания и смыслов отражает сохранившееся выражение <мiру мир> (<мiру миръ>): пожелание плотскому состоянию духовного согласия.
Название романа <Война и мир> и соотносимое с ним содержание актуализируют несколько уровней символического понимания заглавия. 1. Антиномичный характер названия: война противопоставлена всякому миру (мiру и миру). 2. Порождающй характер названия: Мiръ порождает войну, так как люди с разными интересами, желая достичь своих целей, неизбежно приходят в столкновение с другими. В романе символом-событием такого войны-столкновения является <мирное> нашествие Наполеона (ибо сам Наполеон считал, что он несет <варварам>, <азиатскому народу> свет и блага цивилизации). Не случайно роман начинается с рифмующийся ситуации: в салоне Анны Павловны Шерер, в месте, где улаживаются дела и плетутся интриги, по большей части на французском языке обсуждают Наполеона. 3. Онтологический характер названия: война преобразует Мiръ в Миръ, в событие встречи людей, смиряющих свои страсти, согласующих свои интересы друг с другом. Произведение Л.Н.Толстого событийно завершается состоянием Мира: <Как в каждой настоящей семье, в лысогорском доме жило вместе несколько совершенно различных миров, которые, каждый удерживая свою особенность и делая уступки один другому, сливались в одно гармоническое целое> [2: 7, 286].
Евангельский принцип <онтологического преображения> находит свое воплощение в каждой узловой клеточке романа. Можно сказать, что Л.Н.Толстой строит свой роман центростемительно, ориентируясь на <онтологические пороги>, подводя к ним своих героев. На этом пути они обретают <живое знание>, преображаются. Если говорить о романном компоненте - о жизни частного человека, то с ним преображение случается именно в страдании, в душе как <пространстве> страдания. Причем у Л.Н.Толстого сюжетным сигналом событиям духовного просветления героя становится его внутреннее движение <выйти из себя>, из самозамкнутого <Я>, из круга своих переживаний. Характерный пример - ситуация просветления Наташи Ростовой после ее <грехопадения>. От Марьи Дмитриевны за свой проступок она слышит гневные уничтожающие ее слова: <Мерзавка, бесстыдница... В моем доме любовникам свидания назначать!.. Ты себя осрамила, как девка самая последняя> (5, 371). Сюжетным сигналом душевного просветления Наташи становится событие <вовне> - война 1812 года, когда стали говорить, что <Смоленск сдан, что у Наполеона миллион войска и что только чудо может спасти Россию (6, 78). А непосредственным местом духовного преображения Наташи становится церковь.
Вначале Наташа ухватилась за мысль говеть во время Петровского поста, но не так, как это делали Ростовы, <на дому>, а в церкви, <не пропуская ни одной вечерни, обедни или заутрени> (6, 77). Обманутая Анатолем Курагиным, она находится в состоянии близком к физической и духовной смерти, но Благодать не оставляет ее. После говения в конце Петровского поста и молитв в церкви перед иконой Божьей матери Наташа переживает <блаженное воскресенье>, она возвращается к жизни не только с новыми физическими силами, но и с новым знанием: <Новое для Наташи чувство смирения перед великим, непостижимым охватывало ее: когда она не понимала, ей еще сладостнее было думать, что желание понимать все есть гордость, что понимать всего нельзя, что надо только верить и отдаваться Богу, который в эти минуты - она чувствовала - управлял ее душою> (6,77).
Наташа еще продолжает находиться в состоянии <жизни без жизни> (6, 79) и в таком состоянии присутствует при службе Великой ектении, - и с ней происходит чудо преображения, когда она слышит слова дьякона <Миром Господу помолимся. О свышнем мире и о спасении душ наших... Сами себя и живот наш Христу Богу предадим. <Сами себя Богу предадим, - повторяла в своей душе Наташа. - Боже мой, предаю себя твоей воле... научи меня, что мне делать, куда употребить свою волю!..> - с умиленным нетерпением в душе говорила Наташа... как будто ожидая, что вот-вот невидимая сила возьмет ее и избавит от себя, от своих сожалений, желаний, укоров, надежд и пороков... И ей казалось, что Бог слышит ее молитву> (6, 80-81, 83). Как в Евангелии от Луки, где говорится, что, <когда молился, вид лица Его изменился, и одежда Его сделалась белою> (Лк 9: 29), так и в романе Л.Н.Толстого <вид лица> и одежда Наташи меняются: <умиленное, с блестящими глазами, лицо>; <Наташа... в белом кисейном платье вернулась от причастия> (6, 81, 78).
Л.Н.Толстой <растягивает> духовное прозрение Наташи на два эпизода, но по структуре событие преображения остается таким же: <Христиане, ибо в нас то же, хотя не в той степени, должно совершаться, что и во Христе>; <Взирая на славу Господню, преображаемся в тот же образ от славы в славу, как от Господня Духа>.
Но если в обычном течении жизни в судьбе героев случаются события, изменяющие их миропредставления, или возникают ситуации <эпопейного наполнения> (сцена охоты), то в войне 1812 года, в Бородинском сражении <онтологически преображенными> оказываются все, русский народ, <от мала до велика>, от солдата до Кутузова. В романе такое единство русского мира находит выражение в словах <Всем народом навалиться хотят> (6, 198) и в изображении вдруг происходящего изменения <внутреннего статуса> личности и всего народа накануне Бородинского сражения. Впечатляет сцена с иконой Смоленской Божьей матери, становящейся живым духовным началом, энергийной силой <отологического преображения>. <Взойдя на гору, икона остановилась> (6, 203), - пишет Л.Н.Толстой о духовном царствовании животворящей иконы в пространстве русского мира (<Взыде на гору помолитися>; <Взошел Он на гору помолиться> - Лк 9: 28). К <Смоленской матушке> <без шапок бежали... солдаты и ополченцы>, перед ней склонились <чиновные люди> и иноверцы (6,203). <Спаси от бед рабы твоя, Богородце... Яко вси по Бозе к Тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству> (6, 203-204) - эти слова молебна стали внутренним кодом поведения каждого: Кутузов <перекрестился привычным жесом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову> (6, 204). Примечательно, что в присутсвии Смоленской иконы Божьей матери солдатами и ополченцами не соблюдается принцип воинской субординации: <Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться> (6, 204). В состоянии <предстояния> оказались и те герои, от которых такого духовного жеста ожидать было нельзя. Борис Друбецкой, как пишет Л.Н.Толстой, вероятно, приложился к иконе, а Долохов попросил прощения у Пьера: <Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера> (6, 208).
Как видим, в романе <Война и мир> действует евангельский принцип <онтологического преображения>: сверхличное начало, по мысли Л.Н.Толстого, Провидение правит чутким человеком и русским миром, и Оно в трагический момент человеческой судьбы и истории меняет внутреннюю неустроенность души, социально знаковые координаты общественного устройства, - всё преображается, являя историческую возможность иного личностного и национального бытия.