Дорогие учителя, люди, которые занимаются таинственным делом, требующим, прежде всего, смиренного дерзновения именоваться так, как некогда ученики именовали самого Христа. Несколько лет назад, находясь в благословенном Константинове на родине Сергея Александровича Есенина, где было очень много молодежи на фестивале, я задал им вопрос: «Что слышит ваше русское ухо в слове «невеста»? И самая смелая из них ответила так: «Василий Давыдович, невеста – это не ведает, что творит». Я сказал: «Моя милая, ты даже не представляешь, насколько ты попала в цель». Потому что сегодня многие, вступающие в брак и в самом деле не ведают, что они творят. Мне стало любопытно, и я стал собирать версии этого слова. Не случайно возникла шутка: когда подруга обижается на другую за то, что невеста не пригласила ее на свадьбу, та ответила: «Ты не обижайся, в следующий раз обязательно приглашу». Это горькая шутка, сквозь слезы на самом деле. И я стал собирать версии слова «невеста». В стенах Московской духовной Академии, где были курсы повышения квалификации преподавателей Основ православной культуры мужчина лет пятидесяти мне сказал: «Невеста – это неведомо откуда пришла». Наболело, наверное. А один мальчик мне сказал: «Невеста – это весна». Это была самая красивая версия. На самом деле русский язык, на котором с нами разговаривает, имеющий уши, да услышит, сам Христос Спаситель, слово невеста - это не ведающая греха, чистая, святая, честная.
Сегодня статистика страшная. Последняя, которую я читал (Госдума огласила), свидетельствует о том, что 80 процентов браков, которые сегодня заключаются в молодом возрасте, заканчиваются разводами. Слово абсолютно материально, и я вспоминаю свою юность. Давайте вспомним сегодняшнюю свадьбу. Когда люди женятся, часто это происходит в загсе. Сегодня это необходимая процедура, они расписываются, делается запись книге актов гражданского состояния, их поздравляют. и в советское время тоже поздраляли. Вспомните, как раньше говорили: «Мы вас поздравляем с созданием новой ячейки советского общества». Даже то общество, которое отделило себя от Церкви, прекрасно осознавало, что семья – это главная ячейка, без которой общество быть не может. Положа руку на сердце, честно скажем : обязательно среди приглашенных на свадьбу найдется хотя бы один человек, который, поздравляя новобрачных, скажет эту, с позволения сказать шутку: «Хорошее дело браком не назовут». Но даже тогда меня светского советского человека это коробило. Как же так,только что сказали, что закладывается ячейка общества, а тут… Гайка, у которой сорвана резьба, это брак. Непропеченный хлеб – это брак. И то, что Церковь наша таинственно именуют малой церковью, прошу заметить не маленькой церковью, Малая - это духовное измерение.
И надо понять, великий святой язык об этом говорил. Что нам сегодня говорит и во все века великий и святой русский язык. Так почему и это брак, и это – брак? Слава Богу, что когда-то в России милостью Божьей жил и творил удивительный человек Владимир Иванович Даль, в жилах которого не текло ни капли русской крови, который оставил нам такое сокровище 200 тысяч слов русских и 37 тысяч пословиц и поговорок. Откройте словарь Даля и вы увидите, что слово брак орфоэпически звучит по-разному, это брак и это брак. Но это разные слова. Вот тот брак, где некондиционное изделие – это слово немецкое, как многие технические термины, которые пришли к нам из Германии. А вот слово брак таинственное, это, конечно, исконно русское. И тайна русского слова прежде всего заключается в том, что все исконно русские слова, имеющий уши слышит, они нам всегда говорят о Христе, о небе. А Еще каждое русское слово живет в двух уровнях, один – это очевидный, как мы часто говорим, я же слышу, а другой - всегда таинственный. Так вот брак - это от брашна, что в древности на Руси было питие. Наверное, это пришло из Евангелия, ведь первое чудо, которое сотворил Господь, придя в Кану Галилейскую, просто своим физическим приходом освятил институт семьи. Когда Христос своим приходом, мистическим приходом, освятил институт брака. Господь претворил воду в вино, так возникает это таинственное вино. А еще глубже – это таинство венчания, когда оно близится к завершению и священник выносит чашу с вином, где каждый из супругов, сначала мужчина, потом женщина делают по глотку. Это тоже брашна, это вино, удивительно. Вообще вино – это тоже таинственная вещь. Ведь когда-то им только лечились, в глубокой древности. Вино всегда сочетает в себе два вкуса: и сладость и горечь, это послевкусие. И как эта чаша символизирует: отныне все, что будет посылать вам, супругам, надо пить поровну. И потом никакое «Не сошлись характером» уже приниматься во внимание не будет. Будьте добры, пейте. Удивительный смысл такого простого вопроса. Кстати, эта «шутка» о браке принадлежит моему земляку, выдающемуся физику Льву Давыдович Ландау. И тут еще надо хорошо подумать о том, как осторожно надо относиться к этому дару, который именуется остроумием.
В Москве уже несколько лет есть такая вещь, как социальная реклама, она наверняка есть и в вашем городе, замечательном городе. И вот когда спускаешься по эскалатору в метро, на каждой станции ты видишь красочные плакаты, где изображены расписные русские матрешки, а внизу слова философа Френсиса Бекона: «Любовь к государству начинается с семьи». Хорошие слова. А как вы думаете, сколько матрешек там изображено? Семь, правильно. А почему не шесть? Вот моя семья сегодня, это четыре человека. А те, которые только расписались, и наконец-то остались вдвоем, это что не семья? А что за таинство было утром в церкви? Это же русский язык! Что это значит семья? Я объясню. Если меня клонировать и рядом со мной поставить шесть моих клонов – как раз будет семь «я». Это ведь русский язык, а он весь вырос из Евангелия. Чтобы понять, что есть семья в русском языке, надо открыть Евангелие от Иоанна глава 24, стих 12, где Пречистыми устами Самого Господа Иисуса Христа звучат эти удивительные слова: «Если зерно не погибнет, останется одно, а если погибнет, даст плода много». Семья русская – это семя, это евангельское семя, которое должно прорасти. А чтобы оно проросло, нужна жертва. Любовь немыслима без жертвы. Ибо в русском языке слова любовь и боль – это слова одного корня.
Только мы, современные люди очень боимся боли, и очень боимся страданий. Замечательный человек схиигумен Сергий (Романов), духовник Среднеуральского женского монастыря Иконы Спорительница хлебов ответил мне, когда я его спросил: «Отец, почему иссякает в мире любовь?» Он ответил так: «конечно, потому что любви нет без жертвы, а мы, современные люди, не только жертвовать ничем не хотим, мы даже слово это слышать боимся». Помните слова одного из любимейших наших отцов отошедшего ныне ко Господу архимандрита Иоанна (Крестьянкина) о спасительности малых дел. Я для себя это определил как формулу, что сегодня жертва для нас немощных, постоянно впадающих в уныние, что сегодня жертва – это добровольное лишение себя какого-то комфорта и прежде конечно, служение ближнему. Вот такие удивительные вещи открываются в словах русского языка.
Много лет назад у меня была интересная работа – я преподавал русский язык иностранным студентам в Баку. Там было даже три генеральных консульства, и время от времени они присылали мне приглашения, в которых был написано а в совесткое время я был член партии. Там было написано: «Уважаемый господин Ирзабеков, имеем честь пригласить Вас с супругой!» Я-то тогда полагал, что слова жена – это, как писал Алексей Константинович Толстой некогда, это для ежедневного языка, повседневного употребления, а супруга – это нечто! Это потом в моей жизни случилось Евангелие с этим благоухающим словом. Я его произношу, у меня сердце замирает: «Жено!» А «супруги» - это было вообще потрясение – это два вола, запряженные в одну упряжку.
То есть если перевести приглашения генерального консульства того же Ирана, то получается, уважаемый вол, в субботу возьмите свою волицу… Мне стало так страшно, помните, как Евгений: супружество нам будет мукой. На мой взгляд – это самый лучший символ семьи. Просто когда создается семья, эту повозку никто почти не замечает. Оба молодые, здоровые, повозка легкая, потому что в ней ни одного пассажира нет. И мы бежим, как будто ее вовсе нет. С годами что-то меняется, в этой повозке появляются первые пассажиры, желанные или нежеланные, хотелось бы желанные, дети. Но они маленькие, еще родители живы, пенсией своей нам помогают. И они нет-нет тоже впрягаются в эту повозку, и мы ее не чувствуем. Но с годами она становится тяжелее, потому что появляются болезни, скорби, лишения, предательства, часто даже близких людей. Да и пассажиры в весе увеличиваются. И что тогда? Так вот если вы это семя правильно взрастили, и пассажиров правильно воспитывали, то случается чудо: в какой-то момент они спрыгивают с этой повозки и говорят: «Давай помогу». И уже идем вместе, тогда настоящая семья. А есть такие дети, которые говорят: «Папа, мама, садитесь идите, теперь мы повезем». Какой замечательный символ и как легко и радостно везти, когда есть любовь.
Маленькая древнеиндийская притча о том, как слон целый день перетаскивал бревна, и к вечеру так устал, что казалось, сейчас упадет. Но подошла слониха и сдула хоботом с него щепку. Он воспрянул духом и готов был снова таскать бревна. Вот чего ждем мы друг от друга, собственно, от семьи.
Русское общество оно вообще или может существовать как семья, или обречено на очень печальную участь. Мне, как человеку, приплывшему с другого берега какие-то вещи очевидны, которых вы, может быть не видите, привыкли: лицом к лицу лица не увидать. Знаете, ни в одном восточном государстве в голову не придет именовать правителя отцом. Падишах – царь царей, там есть эмиры, но никогда их не называют отцами. И даже к слову мулла, священнослужитель добавляется слово «эми» «амии» - дядя. В России мы священника называем не просто отец, а ласково батюшка. К когда-то у всех нас был замечательный один отец, и мы его называли царь-батюшка. Раз у всех один отец, то мы все - одна семья. Сегодня когда святой язык наш подвергается гонениям, измывательствам, часто я сам употреблял эти слова, это мне кажется непростительной самонадеянностью. И сегодня могу понять: нас спасает, нас оберегает сам русский язык, с которым с нами говорит сам Христос. ..А что..
Я думаю самые великие мысли, которые могут быть у русского человека, а порой и нерусского, но для которого русский язык родной, это служить языку как слуга. Кто кому служит, тот тому и раб. А что требуется от слуги на самом деле? Слуга может быть молодой, расторопный, а может быть старый как Фирс у Чехова в «Вишневом саде» и от этого не менее любимым. А от слуги требуется собственно одно – верность. И самые последние слова, замечательная газета, выходит в вашем городе. Она называется «Православная народная газета». Это издание ожидало нас в гостинице. Я говорю о спецвыпуске, посвященном нашей конференции. Совершенно правильно, закономерно, что на первой странице редактор поместил известное стихотворение Анны Андреевны Ахматовой «Мужество». Она написала это 23 февраля 1942 года, будучи вдалеке от своего родного города Ленинграда, который был тогда уже в блокаде. Удивительно, что она пишет в этот момент о русском языке. Ни разу я не слышал этих слов. Вы помните, что она пишет? «И внукам дадим, И от плена спасем.» В какой-то момент я вдруг понял, что по возрасту я как раз мог бы быть сыном Льва Николаевича Гумилева. Поэт в России больше чем поэт во все времена, наверно еще и потому, что он всегда еще и пророк, как и Н.В. Гоголь. Именно перед нашим поколением, и перед моим поколением стоит великая задача не предать свой язык, сберечь его. Сегодня это задача не филологическая, не эстетическая, не культурологическая. Сегодня, когда мы охраняем наш язык, на самом деле мы охраняем нашу веру, нацию, землю и в конечном счете великую и святую русскую душу.